океан не имеет границ, для тех, кто в воде не горит, в огне не тонет!
От меня уходят не люди,
а их имена.
Безразлично, что протыкает меня, иголка или струна - пускай протекает ласковый красный сок.
Течёт на восток, где солнце рождается сразу мёртвым,
струится на запад, где мир открывается трещиной.
Словарь повисает мешком у меня на шее, в картонных латах повсюду бреши.
"Мы не поняли слов," - пробурчали люди.
"Мы не поняли слов,"- прошептали травы.
"Мы не поняли слов,"- промолчали вещи.
Я живу на изнанке, но знаю: пока я пишу и теряю рассудок, на той стороне проступает рисунок, и именно там я веду свой красивый, смертельный турнир. И если я верю в себя, то мой мир - волшебный фонарь изнутри. А если не верю, то кто же посмотрит снаружи? Ведь он не горит.
а их имена.
Безразлично, что протыкает меня, иголка или струна - пускай протекает ласковый красный сок.
Течёт на восток, где солнце рождается сразу мёртвым,
струится на запад, где мир открывается трещиной.
Словарь повисает мешком у меня на шее, в картонных латах повсюду бреши.
"Мы не поняли слов," - пробурчали люди.
"Мы не поняли слов,"- прошептали травы.
"Мы не поняли слов,"- промолчали вещи.
Я живу на изнанке, но знаю: пока я пишу и теряю рассудок, на той стороне проступает рисунок, и именно там я веду свой красивый, смертельный турнир. И если я верю в себя, то мой мир - волшебный фонарь изнутри. А если не верю, то кто же посмотрит снаружи? Ведь он не горит.